Похоронный звон

[GuildEchelon 9,195]

На кладбище похоронного звона стояла тишина. Покосившийся ржавый забор провалился в объятия сырой земли – в Тирисфальских лесах часто шли дожди. Вход в давно опустевший склеп почти обрушился, но несменный гробовщик Мордо по-прежнему делал свою работу, спустя годы и бесчисленные десятки лет. Пропитанная смертью земля проявляла очертания захоронений, удерживала заросший мхом фонтан, равнодушно носила на себе прогнившие ступни пробудившихся от вечного сна. Наверное, любой представитель Альянса сказал бы о том, что земля здесь холодная и слишком равнодушная – виной всему воспоминания дней, когда на этом самом месте располагался Алый Орден. Отрекшиеся же считают иначе. Земля здесь отнюдь не равнодушная. Она терпеливая. Эту тонкую грань не всегда можно рассмотреть, но… не для немертвых, один из которых брел по дороге, что пробегала между полуразвалившимися домами и часовней, где расположились мастера своих дел – наставники хитроумной магии, бескомпромиссные чернокнижники, лукавые разбойники… Анри поднял голову и огляделся. Сущность его улыбнулась, когда как тело еще давно отказалось этим заниматься. Он помнил всё так, как будто это было вчера. В отличие от многих он пришел в Похоронной звон сам, не скрывая опротивившейся его принципам воли. Этот островок пробуждения был переполнен страхом, отчаянием и неутолимым желанием умереть. Куда еще податься тому, кто восстал после смерти? Мало того, здесь принимали всех, и стояло Анри ступить за ворота, как Мордо с долей удивления глянул на него, но, как и следовало ожидать, быстро потерял интерес. Ничего не изменилось спустя многие годы. Гробовщик всё также приветствовал новых восставших и провожал их к наставникам. На десяток безмозглых зомби приходилась пара-тройка разумной нежити, поэтому принято было считать, что из немертвых выходили превосходные знатоки неизведанного, а именно черной магии и алхимии. Сильвана в свое время высоко оценила это, и на свет появилась Королевская фармацевтическая компания – громкое слово с простым подтекстом. Нет, они не производили пилюли вечной молодости и панацею, всё было куда проще. Чума… Стойкая, как запах разложения, въедливая, как мускус, разящая, как верный клинок…

Завернутые в тряпье тела плелись мимо Анри. Некоторые пробудившиеся о чем-то переговаривались между собой. Маг без зазрения совести им завидовал, но быстро успокаивал в себе это отвратительное чувство легким прикосновением к челюсти. Прогнившие пальцы касались холодного металла, и успокоение ложилось на небьющееся сердце. Со стороны это выглядело так, будто бы Анри постоянно о чем-то думал и, как это было принято при жизни, потирал подбородок. Некоторые соплеменники обращали на него внимание, гадая, над чем он так размышляет? Но Анри было всё равно. Он прошел мимо давным-давно остановившей свою работу кузницы, спустился в низину, что всегда кишела пауками и сумеречницами, и, остановившись, призвал виверну, что безотказно служила ему вот уже много лет. Она была вольной, но всегда знала, когда хозяин нуждался в ней.

Анри запрокинул голову, и от столь резкого движения позвонки шеи хрустнули. Там, наверху, перекрывая спутанные ветви мертвых деревьев размахом кожистых крыльев, плавно спускалась с небес рыжая виверна. Закругленные рога, узда, доспехи, седло… — Настоящей боевой спутник! Скорпионные фаланги длинного хвоста покачивались в ожидании. Виверна поворачивала голову, взирая на мага зелеными кошачьими глазами. Анри сел верхом и, легонько тронув поводья, направил ее вверх, к затянутому облаками небу, что давным-давно забыло о солнце. Широкие крылья плавно разрезали воздух, ветер почти не ощущался. Анри направлял виверну через горы, что заключали в объятия Похоронный звон. Там был затронутый чумой лес, а это значит лес тихий, что для любого живого показался бы зловещим, но не для нежити.

Виверна опустилась на землю и, мягко переминаясь с лапы на лапу, выждала, когда маг спешится. Засохшие хвойные деревья были похожи на огромный гербарий. Будто бы спаленные солнцем они запеклись в сухой земле, что глушила шаги ковром потерянных елями колючек. Поблизости никого не было, разве что вдалеке Анри смог разглядеть несколько оленей, чьи прогнившие бока омрачали вид торчащими костями. Глаза светились сиянием мертвых, таким знакомым каждой нежити Тирисфальского леса. Олени заметили виверну и поспешили уйти еще дальше. В этот раз маг не решился отпускать свою спутницу в небо. Этот лес не был под охраной Подгорода, хотя и являлся прилегающей к нему территорией, поэтому даже в такое захолустное место мог заявиться Олянц. Анри не очень любил лезть на рожон, а особенно когда его вынуждали на него лезть. Уйти от стычки – честь для любого разумного мага, ибо только бестолковый рванется один против трех и более противников.

Взяв виверну под уздцы, Анри не спеша пошел к поляне, что оказалась совсем рядом. Если лес по большей части был пустынным, то поляна очертила свои границы большими флуоресцентными грибами, которые при случае наверняка бы заинтересовали алхимиков. Ни олени, ни белки, ни крысы – никто ни близко не подходил к грибам и поляне, что определенно настораживало, но Анри слишком любил уединение, поэтому не придал этому должного значения. Он обогнул грибную границу и прошел в центр поляны. Хорошее местечко, чтобы перекусить за душевным разговором! Но не для Анри. Есть ему было не зачем, а говорить не с кем. Он опустился на траву, по привычке поджав под себя ноги, когда его виверна заглянула в подернутое морщинами лицо. Полуметаллический рот мага не дрогнул, когда как глаза чуть прищурились – улыбнулись. Положив руку животному на холку, немертвый заботливо погладил зверя, а после чего, не поднимаясь, парой ловких магических манипуляций сотворил вполне настоящие, аппетитные булочки, от которых исходил аромат теплого хлеба с корицей… которого Анри не мог почувствовать, но зато почувствовала виверна. Оживившись, она тряхнула гривой и приоткрыла рот так, что маг заметил ее шершавый язык сквозь частокол клыков.

— Ну конечно же для тебя! – заверил он крылатую кошку и положил перед ней свою магическую стряпню.

Обрадованно дернув хвостом, она быстро приговорила булки и, облизнувшись, блаженно прикрыла глаза, уткнувшись носом в лапы. Наверное, именно в этот момент Анри ощутил самый сильный прилив одиночества, ибо не сам не понял, как ладонь легла между ушей и рогов насытившегося и очень неприхотливого зверя. Маг молча трепал ее, соскальзывая по гриве на холку и вновь возвращаясь к макушке. Виверна лежала не шевелясь, с закрытыми глазами и ушами, расслабленными в покое.

Анри любил одиночество в первую очередь потому, что так ему не мешали предаваться воспоминаниями, которыми он жил все время после пробуждения. То, что представало в его памяти, было иным миром, миром любимым и желанным, во сне и наяву. Поделиться этим было не с кем, разве что с задремавшей рядом с ним виверной…

Время течет, уходит печаль,

Плавятся грани мечтаний.

Нас с тобой разделила погибшая даль

И смерти тысяч восстаний.

 

Мы уплыли туда, где слезы – вода,

Где мир лоскутьями крошит.

Где счастье – беда, где всё навсегда,

Где невозможное может.

 

Я один у дверей, без всяких затей,

В одеждах из прошлого старых.

Я был когда-то средь толп и людей,

Но не помню я сердца ударов.

 

Всё ушло навсегда, где слезы – вода,

Где вместо земли лишь осколки.

Я любил тебя, как никто никогда,

Хотя кажется, что без толку…

Виверна навострила уши, но глаза так и не открыла. Анри замолчал, вдруг застеснявшись тому, что решился спеть. Его голос уже стих, ну, по крайней мере, это он так думал, однако некое звучание продолжало нарушать тишину. Не без опаски оглянувшись, маг заметил, что поляну со всех сторон окружаю существа, которые на фоне смерти и разложения кажутся совершенно чуждыми. Это были волшебные дракончики, причудливые и живые, они яркими пятнами ложились поверх смурых красок леса. Дракончики порхали над светящимися грибами и пели так складно и красиво, что Анри был зачарован их исполнением. Это было волшебство, самая настоящая сказка. Слегка приобняв виверну и любуясь резными, узорчатыми крылышками дракончиков, Анри сказал себе, что придет время, и он будет любоваться ими вместе с Саритейном. Он вернется. Он ведь всегда возвращается…

Читать дальше